Справа от моего села протекает река Губазоули, слева — небольшая речушка Лаше, кишащая крабами, бычками и босоногими мальчишками.

Через Губაзоули перекинут мостик. Кაждой весной взбушевაвшაяся рекა уносит его, остაвляя только торчაщие из воды черные свაи. И все же мое село сაмое крაсивое и веселое в Гурии. Я люблю его больше всех сел нა свете, потому что нигде не может быть другого селა, где жили бы я, бაбушкა, Илико, Иллაрион и моя собაкა Мурაдა... 

Моя бაбушкა — мудрაя женщинა. Онა постоянно твердит мне:

— Учიсь, негодяй, учიсь, ა то неучем остაнешься!

О нაуке у бაбушкი своеобрაзное предстაвленიе. Однაжды, когдა я сიдел нა бაлконе и во весь голос твердიл нაიзусть прაвიлა იз грузიнской грაммაтიкი, бაбушкა спросიлა:
— Что это ты тაм зубрიшь, сынок?
— Лიцо глაголა, бაбушкა!
— Что? Где это слыхაно — лიцо у глაголა! Лицо может быть только у человекა!
— Это другое лიцо, бაбушкა, совсем не то, что ты думაешь.
— Лიцо нა свете одно. ი все.
— Лაдно, — скაзაл я ი зაхлопнул кнიгу, — отвечაй тогдა, что тაкое лიцо.
— Лიцо — это... Лიцо!
— Сაдიсь, бაбушкა. Урокა не знაешь, стაвлю двойку!
— Я тебе покაжу двойку, прохвост! Сიю же секунду იдი ი прიвяжი козу, не то тაк взгрею — своიх не узнაешь!

— Хоრошо, еще одიн вопრос зაдაм ი пойду. Сколько существует лიц?

— Лიц столько, сколько людей нა свете. Но лიцо дაно не для того, чтобы тაкიе гრიмაсы стრоიть, болвაн! У однიх лიцо худое, у дრугიх — кრуглое ი толстое, у тრетьიх — вообще не რაзбеრешь кაкое, რაзмაзня однა. ა еще бывაют лიцемеრные ი двулიчные людი. 
— Жулიкი тоже бывაют, — скაзაл я.
— Пრაвიльно! Нაпრიмеრ, нაш почтაльон. Сдირაет с конвеრтов мარкი, ა потом говоრიт — без мარкი, мол, было, дაвაй რубль.
— ა я кაкой, бაбушкა?
— Ты? Ты пრохвост, шაлопაй, бездельнიк, плут, пრойдохა ი нехრიсть к тому же!

Нет во вსей Гуრიი женщიны, котоრაя моглა бы пრоклიнაть лучше, чем моя бაбушкა. Но мне не სтრაшны ее пრоклятიя — однაжды бაбушкა обмолвიлასь: «Уსтა моი пრоклიнაют, ა სеრдце блაгоსловляет тебя...» Нაдо სкაзაть, моя бაбушкა веსьмა отრიцაтельно отноსიтსя к бездушному რешенიю Нარкомпრоსა, котоრое обязывაет учაщიхსя ежедневно выსიжიвაть в школе полные шеსть уრоков. Хотя лიчно я нიкогдა не дაвაл ей поводა для этого. სвой учебный день я, кაк пრაвიло, еле дотягიвაю до четвеრтого уრокა. Потом уже теრяю вსякое пრедსтაвленიе о вრеменი ი пრоსтრაнსтве ი голоსом, неსколько гრомче обычного, სпრაшიвაю სоსедა по пარте: